- Маги! – некуртуазно шипела леди Пентагаст. По её аристократической скуле расползался некрасивый, лилово-коричневый синяк, прелестно дополняя шрамы и гармонируя с цветом мешков под глазами.
Изящно, как и подобает представительнице королевской династии, она взлетела в седло, пнула коленкой безвольно висевшую там ношу и скомандовала:
- Выдвигаемся!
И добавила несколько таких слов, от которых даже у представителей совсем не царских семейств сворачивались уши в трубочку; леди Пентагаст была очень рассержена.
Но втайне – торжествовала.

Несмотря на то, что, казалось бы, основная опасность отступила, враг был побежден, Церковь кое-как восстановлена, а между магами, храмовниками и людьми держался шаткий мир, Инквизиция слагать знамена пока не спешила. В ней постоянно что-то происходило, менялась обстановка, люди, лица, звания; а вот что точно не торопилось меняться – так это подозрительность бывшей-настоящей Искательницы и, заодно, крепость её кулака.
Кассандра Пентагаст никогда не умела, как Лелиана, запереться на самой верхушке темной башни и дергать оттуда за ниточки, простиравшиеся по всему Тедасу – ей было жизненно необходимо слышать, видеть, вдыхать воздух с места событий, кашлять дымами пожарищ, самолично усмирять демонов и магов крови, Искать.
Но кое-чему от бывшей Левой длани она всё же научилась – сопоставлять несопоставимые факты, и немного прозревать будущее по непонятным донесениям. К примеру, если разведчики доносят преемнице Лелианы о том, что в нескольких днях пути от Убежища видели пробиравшегося мимо дорог человека, по описанию очень сильно похожего на одного беглого мага, то это предзнаменование – к добру. За делом у Кассандры долго не ржавело, даже молилась она уже из седла, спешно собираясь в дорогу – командор Каллен, кажется, заразился от неё нехорошим энтузиазмом, как срамной болячкой, потому что выдал ей в сопровождение нескольких храмовников практически без лишних вопросов; ну он-то понятно, видел взрыв церкви в Киркволле и знал, что на кону.
Кассандре хватило и рассказов.
На полдороги начал накрапывать мерзкий холодный дождь, быстро перешедший в ливень, дороги сразу же превратились в вязкую грязь, за шиворот капало, но они не имели права развернуться – вдруг это таки был тот самый; пылание веры в Создателя к концу путешествия плавно переходило в просто полыхание, однако, когда разведчики доложили, что отступник в нескольких часах пути встал на привал, Кассандру было не остановить.
Они бесшумно налетели под утро – то ли Кассандра за долгие годы настолько преуспела в выслеживании магов, то ли отступник не чувствовал за собой слежки, а может, всё вместе, но факт оставался фактом, мага удалось взять врасплох, напасть, пока он спал, и спеленать, пока не проснулся. Всегда шедшая в авангарде, Искательница для верности самолично стукнула его по голове, накрепко спеленала руки, ноги и все прочие места, которыми теоретически могли колдовать, а потом самолично, лишь изредка поднимая глаза на дорогу, бдительно следила за тем, чтоб отступник ничего не натворил. Изредка попинывая коленом – ну так это дорога ухабистая, что поделать.
Вообще говоря, Кассандра немного колебалась. Преступления Андерса – а это, без сомнений, был именно он, разведчики не ошиблись, и описание, данное Варриком, полностью совпадало с действительностью – были чудовищными, его необычная одержимость – достаточно опасной, чтоб казнить на месте, но вместе со всем этим, даже ненавидя магов, она не могла не признавать, что некоторые его поступки вызывали уважение. В отрыве от других поступков. Довольно небольшое. Но, возможно, это в ней говорила ностальгия по Регалину, который тоже вечно находил убедительные оправдания тому, почему нужно лечить здесь и сейчас.
После мысли об этом неварранке стало чуть легче.
Очень велик был соблазн бить его по голове каждые три часа, чтоб не приходил в сознание, но так существовал риск его прикончить - и, скажем, Искательница точно знала, что обязана разделить это событие с некоторыми другими людьми, которым Андерс задолжал, и потому старалась сдерживаться, героически преуспев в этом занятии аж до самого привала: до Скайхолда было ещё прилично пути, и дождь значительно усложнял передвижение, так что она послала в ближайшую деревню за телегой.

Тогда, когда ношу сгрузили с её собственного седла, Кассандра задумалась. Маг не должен был умереть до прибытия в Скайхолд, но от мысли о том, что нужно заботиться об этом пленнике, её буквально выворачивало. Виновник того, что случилось с миром и всей церковью! Не единственный виновник, это следовало признать, однако…
И всё же его следовало постоянно держать перед глазами. И помнить о том – что он одержимый. Очень-очень странный одержимый, настолько, что Искательница, натасканная на то, чтоб видеть всякого духа и демона, не знала, что и думать.
Знала только, что не будет спать до тех пор, пока мага не доставят на суд – глаз с него не сведет.
- Подъем! – скомандовала она, стаскивая мешок и выливая на голову пленника плошку совершенно ледяной воды - а другой в местных ручьях не держали. Погода в последние дни, что уж там, не радовала – с этим и был связан живописный кровоподтек, когда, мучимая ноющим на дождь коленом, она споткнулась, и вместо того, чтоб торжественно поволочь путника к своей лошади, совсем не величественно шлёпнулась в грязь. За что уже успела приписать Андерсу ещё один мысленный должок и два пинка по ребрам.
Несильных, впрочем.
Остаток воды в плошке должен был послужить пленнику питьем на весь сегодняшний день – в самый раз, чтоб не погибнуть от обезвоживания. Заодно на привал становиться придется не так уж часто; а недостающее вполне можно впитать из окружающего пространства.
К счастью, хоть к ночи дождь ослаб, превращаясь в мелкую, хоть и не менее противную, морось.
- Никаких резких движений, Андерс, - произнесла Кассандра, усаживаясь напротив и пристально глядя на пленника тёмными глазами, - иначе я растащу тебя своим мечом вот отсюда и до той скалы. Ничего личного, просто служба. Ты же Андерс, верно?

Кассандра, само собой, ничего о внутренних переживаниях мага не знала, и знать не хотела – она на него сердилась, и сердилась сильно, с трудом сдерживая праведный гнев. Никаких сомнений в своей правоте она, разумеется, не испытывала, и боролась с искушением пнуть отступника.
Но так, конечно, было нельзя.
- И верно, ты Андерс, - удовлетворенная тем, что маг купился на её простенькую уловку, неварранка кивнула, - точно так же, как мне это описывал Варрик, ты фиглярствуешь.
Конечно, истерзанный дождем и путешествием в роли вьюка, отступник сейчас совсем не походил на одного из величайших преступников последних нескольких лет, и, будь он кем-то попроще, Искательница бы, может, и пожалела его; но тот, в придачу к тому, что был магом и преступником, словно бы намеренно старался как можно сильнее раздражать.
Царственно проигнорировав все ремарки насчет примочки – скула, конечно, побаливала, но это была сущая мелочь, уж точно не дававшая Андерсу права переводить тему разговора на личности – Кассандра поднялась, продолжая буравить мага взглядом, и забрала у него из ладоней миску.
- У меня действительно нет намерений тебя убить, - ответила она и многозначительно уточнила, - сейчас. Возможно, потом что-то изменится. И воду ты получишь – чуть позже. Пока что могу посоветовать задрать голову и открыть рот – на язык что-то обязательно попадет.
Не удержавшись от язвительной колкости – в той манере, которая неварранке вообще эта самая язвительность была присуща – Кассандра решила, что на все остальные вопросы отвечать она пока не будет. Отступнику совершенно незачем знать, что все его пожитки были тщательно подобраны и упакованы, и транспортировались с не в пример большей трепетностью, нежели сам отступник. А вдруг у него обнаружатся важные записи? А если в сумке окажутся артефакты, представляющие для магов Инквизиции ценность? Да и сама Искательница, не отколовшаяся от Инквизиции, как планировала раньше, но плотно занимавшаяся вопросом возрождения своего ордена, нет-нет да надеялась, что какие-то маги, изучавшие духов более плотно, могли бы подсказать ей ответы на те вопросы, которым не нашлось описания в книге Лордов-Искателей…
Но, конечно, она не вздумает задавать эти вопросы Андерсу.
- Я слышала о том, что ты бежал из своего Круга неоднократно, - сурово произнесла Кассандра, - и каждый раз тебя ловили и водворяли на место. В этот раз учти, что я не простой храмовник, и не трать силы на бесполезные вещи. Мы, я считаю, договорились? Тогда идём дальше. Зачем ты двигался по имперскому тракту? Куда намеревался попасть?

- Действительно, сложно поверить, - не сумев скрыть недоброжелательности, процедила Искательница, воскресившая в голове ещё кое-что из рассказов словоохотливого гнома, - если мне не изменяет память, подготовку к подрыву Церкви ты точно так же оправдывал довольно благими намерениями. Вроде как… что-то вроде самолечение, верно?
Она опустила ресницы и сделала глубокий выдох, возвращая себе душевное равновесие. Каким бы праведным ни был её гнев, следовало помнить, что истину и справедливость следует ставить превыше личных чувств. Если она останется предвзятой и субъективной, то чем будет лучше его? Лучше любого из тех, кто ставил свое личное мироощущение превыше человеческих и церковных законов?
Пятый по счету вдох помог. Немного.
- Всё верно, - ответила Кассандра. От холода неваррский акцент становился сильнее, и она теперь совсем уж непотребно тянула гласные, - я не храмовница. Меня зовут Кассандра Пентагаст, я принадлежу к ордену Искателей Истины и была правой рукой Верховной жрицы Джустинии Пятой. Как ты понимаешь, меня очень интересовало то, что происходило в Киркволле шесть лет назад.
Шестой. Седьмой.
Мокрый воротник прилип к шее, но от гнева уже не холодно.
- Будь я тогда на месте Хоука, я бы тебя прирезала, - честно призналась Искательница, - но это неправильно. Потому сейчас тебя ждет Инквизиция. В ней состоят хорошие люди – недобрые, но хорошие, и маги в том числе, и они примут справедливое решение по поводу того, что с тобой делать.
Она снова вздохнула, теперь с досадой – в свое время они с Лелианой, еще будучи Дланями, потратили не один час на обсуждения, поиск хоть какой-то правды в этом бушующем, шквальном океане различных мнений, каждое из которых имело под собой основание, пытались найти верный маяк в буре личных трагедий, причин, следствий и результатов неверных решений. Кассандра с каждым годом становилась чуть мудрее - но это вовсе не значило того, что она простила. Пусть скажет спасибо, что она стала достаточно мудрой как для того, чтоб не вершить правосудие сразу же. И даже ещё ни разу не ударила в лицо, не сломала ни одного из столь драгоценных для любого целителя пальцев.
И, ох, как бы ей хотелось! Хоть один.
- И ты же понимаешь, что такое не прощают, - устало произнесла она вслух, машинально потерев синяк, - какими бы основательными ни были твои причины совершить этот поступок. У всех преступников всегда есть очень убедительное основание для оправдания. И нет. Не надо мне намекать на то, что ты меня вылечишь, стоит освободить тебе руки. Знаю я твоего брата, повидала уж – не нужно, спасибо.

Провокация удалась: глаза Искательницы опасно полыхнули, она рывком подалась вперед, цепляясь в вымокший воротник Андерса, и вздернула губу, демонстрируя клыки:
- А может, - проскрежетала она в дюйме от его лица, - тем, чьих родственников убили такие, как ты, решившие, что у них слишком мало власти?
Впрочем, холодная морось, пропитавшая воздух вокруг, остужала и не такие горячие сердца – потому Кассандра с неохотой разжала окоченевшие пальцы, напомнив себе, что, как бы не хотелось действительно решить что-нибудь сейчас, это может быть большой ошибкой, а Церковь и так уже наделала их предостаточно. Профессиональная ответственность, или как это правильно называется?
- Если тебе будет легче, мы все мерзнем и промокли до исподнего, - буркнула она, - я послала в деревню за телегой, и остаток пути ты проведешь в ней. Поверь, это лучше, чем стирать задницу в седле.
Лучшим решением было бы сейчас уйти, поручив присмотр за пленников кому-нибудь из людей Каллена, чтоб остыть и успокоиться, но Кассандра также помнила, что – точнее, кто – скрывается внутри отступника, и не хотела знать, что будет, если ЭТО, рассерженное её присутствием, её действиями и её словами, вырвется на волю, и она при этом будет недостаточно близко, чтоб не смочь предупредить новые трагедии. Достаточно смертей!
Искательница сжала пальцы до хруста, поднялась и принялась отряхиваться – ради Андерса она действительно шла на жертвы, к примеру вот только что лишилась остатков опрятности и изгваздалась в жидкой грязи по колено. И это если не говорить обо всех остальных прелестях этого занимательного путешествия.
- К твоему счастью, в Инквизиции действительно много достойных людей, - повторила она, - достойнее, чем я. Кому бы там не принес удовольствие этот суд, он будет справедливым, видит Создатель.
Стряхнув с плеча тяжелое от сырости полотно дорожного плаща, неуловимо тхнувшего мокрой собачатиной – вот она, сказывается близость Ферелдена – Кассандра проверила, не осталось ли там какой-нибудь запонки или булавки, чтобы маг, не приведи Андресте, не мог ничем воспользоваться, и не слишком заботливо кинула его на плечи Андерса.
- Чтоб у тебя было меньше голословных поводов нас ненавидеть, - с издевкой произнесла она, - а теперь молись, чтоб повозка не застряла в грязи, иначе тут застрянем и мы. Тогда я вправду вспомню всё то, что рассказывал о тебе Варрик, и эта беседа, боюсь, ничем хорошим не закончится.

- Да уж наслышана, - хмыкнула Кассандра, - будь я помоложе, обязательно попросила бы тебя показать мне этого своего Справедливость. Возможно, у нас с ним нашлись бы общие темы для беседы!
Пока пленник был в сознании, она опасалась даже на мгновение выпускать его из поля своего зрения, так что оставалось ориентироваться только на слух -  но ни ржания лошадей, ни скрипа плохо смазанной оси она не слышала. Значит, беседу пока прерывать нет нужды. И если она будет достаточно осмотрительна…
Впрочем, никаких «если». Должна быть. Отступник, надо думать, в своем неудобном положении и не лучшем состоянии тоже не жаждал драки – то есть им двоим теперь только и остается, что бесплодно молоть языком в ожидании хоть какого-нибудь развития событий.
Неварранка невесело хмыкнула.
- Я читала его книги, - призналась она, переступив с больной ноги на здоровую (точнее, более здоровую), - не все, но… Я побывала в Киркволле в сороковом. И туда меня отчасти привели слухи о том, что какой-то из очевидцев записал всё произошедшее в рукопись. Я приплыла туда сама – проверять, перепроверять, находить книгу, потом – искать автора. Конечно, в его писанине много выдумки. Но какой! Я прочла всю книгу за вечер запоем, а потом еще много часов выбивала из Варрика истину. Точней, «выбивала» - это громко сказано, он мастер потрепаться и сам, лишь бы свободные уши были. Вообще…
Искательница осеклась, запоздало поняв, что невольно выдала преступнику подробности, совершенно его не касавшиеся – ни его, ни его дел с Инквизицией, ни его дел с церковью. Как бы она не осуждала Андерса за его поступок, она не могла не помнить о том, что рассказывал о нём сам гном. О подпольном госпитале, в котором он оказывал помощь страждущим, о том, как помогал Хоуку в его делах – не всегда законных, но в большой мере связанных с этой самой пресловутой справедливостью. Как бы Кассандра не любила делить мир на темное и белое, здесь речь шла и про полутона.
Она устало потерла лоб ладонью.
- Вообще-то он мне навешал лапши на уши, но он хороший человек* и я почти не сержусь. Если тебе интересно – и он, и Хоук помогали Инквизиции наводить порядок во всём этом… этой… том, что происходило.
Потерявшись в эпитетах, неварранка бессильно вздохнула. Разговоры о книгах Варрика всегда ее настраивали на какой-то лиричный рад и соратники, она была уверена, этим пользовались, но она ничего не могла с этим поделать – и даже сейчас уже не могла сердиться на Андерса так же сильно, как четверть часа назад.
Полутона. С ними всегда сложно.
К счастью, ее смятение прервал долгожданный скрип телеги – судя по ругани, доносившейся откуда-то снизу, колесо застряло в грязи.

*man, not human