[indent] Стоило им покинуть залитый водой зал и пройтись немного дальше, как количество растений и насекомых вокруг естественным образом уменьшилось. Показавшаяся из-за вьюнов и мхов архитектура наглядно демонстрировала то, о чём Анджелос говорил – изящество, лёгкость, изящество, замысловатость, изящество, стремление вверх, - он лёгким движением перехватил посох поперёк и поднял его выше дабы лучи света дотянулись до потолка, - и ещё раз изящество. Над их головой тем временем тянулась длинная увековеченная в камне картина. Не нужно было знать эльфийский, чтобы понять её, не нужно было быть художником, чтобы по достоинству оценить, рука истинного мастера передавала всё, что нужно было передать, искусство говорило на языке особом, магическом, даже надмагическом, - и это отмечал не кто-нибудь, а альтус, - на языке самой души, возможно даже на языке Создателя. Ты мог не знать благородного тевинтерского языка, ты мог говорить по-орлесиански, по-ферелденски, по-гномьи, даже по-хасиндски, но при этом какой-то частью себя понять то, что говорил древний эльф. Говорил уже задолго после своей смерти, смерти его детей и смерти памяти о его культуре, настолько далёкий и истлевший, что стал призраком он тем не менее говорил с Валериусом голосом ясным и чётким. Раскинувшиеся над его головой каменные фигуры занимались самыми разными вещами – кто ткал, кто готовил еду, кто занимался резьбой, кто врачевал. На потолке было достаточно места, чтобы изобразить все главные эльфийские профессии и все они творились в свете огня. Но это не был набор картин, это не было даже их изящное чередование. Нет! Глядя на то, как одно связано с другим, как одна фигура подаёт руку соседней, как ткань перетекает из руки в руку, глядя на всё это он видел замысел больший, чем простой переход, он видел одно большое полотно и как только ты осознаёшь, что это полотно разрозненные мысли и эмоции превращаются в одну большую, общую. Всё это было Гимном эльфийскому народу, Единству всех ремёсел и Союзу народа, рождающемуся от этого Единства, в то же время – демонстрацией того, что может породить этот Союз: нечто, что было больше каждого отдельно взятого эльфа, большего, чем он один мог достичь. Необычайно изящная, - хотелось повторять это вновь и вновь, - умно переданная мысль которую ты мог услышать и понять не зависимо от того, кто ты есть и из какой страны пришёл.
[indent] Высоко поднятый над головой посох дальше освещал дорогу и вместе с тем зажёг большие тёмно-зелёные глаза альтуса, наполнил их светом и бликами, придав тёмно-зелёному цвету лёгкий мистический бирюзовый оттенок который едва можно было уловить, но всё же он там был невидимый как призрак и рождающий ощущение таинственности столь схожее, столь впившееся в окружающие их каменные своды. Сам того не замечая в восхищении и удивлении он разомкнул губы, а лицо его приняло то расслабленное выражение, которое обычно появляется на лице, когда человек погружается в свой разум, но не в тяжёлые воспоминания, а скорее в лёгкие мечты и фантазии.
[indent] - Не все люди такие, - ответил он не опуская глаз. – Есть те кто… помнит, сожалеет и всеми силами желает исправить то, что он натворил… Но это очень и очень нелёгкий путь, не каждый способен пройти его до конца…
[indent] «Хотел бы я знать, смогу ли я пройти свой…» - молодой альтус был полон решительности, но вместе с тем глупо было думать, что его не одолевают сомнения. И их было много.
[indent] - С влиянием Церкви и в целом веры в Создателя всё не так просто, как кажется. Андрасте не смогла завоевать Империю. Её предал муж, он приревновал её к Создателю и в итоге Пророчицу сожгли на костре. Да, в конечном итоге Тевинтер принял религию, но она не была навязана нам сверху победителями, а значит мы могли позволить себе некоторые изменения, послабления и иные интерпретаций. Должно быть ты не знаешь, но есть две Церкви – северная и южная и два трона, на одном из которых восседает Верховный Жрец, а на другом – Верховная Жрица, один одет в чёрное и окружён мужчинами, другая в белое, и окружена женщинами. Но главный смысл в отношении к магии. Ты обронил, что слышал в Орлее слухи о Тевинтере, так вот знай – Орлей одно из самых набожных государств, именно там расположен трон на котором восседает Верховная Жрица. Они очень любят слухи о Тевинтере и в особенности любят их распускать. Церковь демонизирует образ Империи и, стоит признать, не безосновательно. Отношение к магии на юге до абсурдного строгое, даже некоторые их маги говорят о своём Даре как о проклятье, а люди не восхищаются ими, а бояться. Здесь в Тевинтере подобное отношение дикость, родиться магом или родить мага – желанно для многих, и мы относимся к этому как к Дару, а не как к проклятью. У нас говорят «магия должна служить человеку, а не человек магии» и подразумевают, что магистры именно это и делают – служат на благо народа, в то время как южная интерпретация отождествляет мага с магией, держит их взаперти и использует как используют рабов – по мере необходимости. От этого многие из их молодых магов страдают либо скованностью, либо разнузданностью и часто бояться Тени и её обитателей. Маги Империи более гармонично развиты, они не бояться себя, не бояться своих исследований и в целом магия развивается у нас быстрее, лучше и шире. И всё это благодаря тому, что один аламарри оказался чересчур ревнив.
[indent] Конечно Анджелос рассказал гораздо больше, чем у него спрашивали, но что-то подсказывало ему, что раб в любом случае задался бы вопросами о разнице между церквями, пусть даже для него это была просто Одна Человеческая Религия и Другая Человеческая Религия.
[indent] - Скажи, понимаешь ли ты, что раскинулось над нашей головой? Видишь ли, ты смысл вложенный в это произведение? Ты чувствуешь это… вдохновение?
[indent] Во истину искусство имело большое влияние на человеческую душу. Гимн вложенный в его грудь жёг юношу как язык пламени, но единственной причиной по которой он причинял ему боль было то, что Анджелос видел себя трещиной в потолке, пересекающей наискось полотно. Он был той пошлой обыденной чернотой, что разъедала великую мысль и осознание этого жгло его живую душу. Но поделать с обстоятельствами он ничего не мог. Разве что назваться «чистильщиком», порой вынужденно сметающим ещё и что-то хорошее. К примеру, учёные, – они тоже были частью полотна, - обычные люди которые пришли сюда чтобы заниматься своей работой, возможно любимой, возможной той самой, к которой они готовились всю жизнь. И весь их путь и возможности оказались отрезаны холодной острой сталью. И он принял в этом участие.
[indent] - Может ли жизнь быть такой, какой изобразил её мастер?...
[indent] Вопрос риторический. Если эльф ощущал то же, что и он, то так же как и он сейчас переживал жгучее прикосновение реальности, её жестокость по отношению к великой мысли в которую хотелось верить.
[indent] Тихо вздохнув Валериус опустил посох, подправил чёлку и коснулся затёкшего плеча. От горячего прикосновения ладони волосы на холодной коже встали дыбом. «Не думал, что внутри будет настолько холодно…»
[indent] И тут, словно прочитав его мысли, Сильвас сбросил с плеча накидку и протянул ему.
[indent] - Спасибо, Аридэль, - сказал он принимая ещё тёплую накидку и с удовольствием в неё закутываясь.
[indent] Всего пара секунд и мерзкое ощущение холода начало стремительно отступать. Да и ноги слегка подсохли за это время. За всей этой возней он упустил из внимания настороженность эльфа и гораздо позже до его слуха добрался посторонний шум. Его можно было бы принять за возню какого-нибудь зверька, что было бы не удивительно, но учитывая обстоятельства удача едва ли будет настолько к ним благосклонна.
[indent] - Если их только двое, мы справимся, - произнёс альтус потушив кристалл от чего они оба оказались в кромешной тьме. – Я вижу воина и мага. Спрячься и убей первого. Со вторым разберёмся позже.
[indent] Учитывая, что оба они были маги, то ближний бой был для них самым опасным. И тем не менее он направился вперёд по коридору в сторону на встречу двум фигурам, а затем, дойдя на небольшого каменного обвала, споткнулся и рухнул на холодные плиты, попутно наделав столько шума, сколько только мог.
[indent] - Кто здесь!? – воскликнул маг разжигая пламя на ладони, которое крутилось и вертелось напоминая бутон распускающегося цветка. По этой форме и изменениям альту быстро понял, что маг в любой момент готов превратить этот наладонный факел в смертоносный огненный шар. Черты его лица были резки и свирепы, но едва свет выхватил из темноты Анджелоса они сменились приторностью. – О! Это ведь вы, Валериус! Вы нас здорово напугали.
[indent] Посмотрев на своих противников большими глазами и похлопав ресницами альтус поспешил встать и опереться на посох.
[indent] - Скверно выглядите, - продолжал маг. – Что ж, я рад, что вас удалось найти. Пойдёмте с нами. Ваша наводка оказалась чрезвычайно полезна, так что с нам причитается. Идите с нами и останетесь живы.
[indent] - Щедрое предложение, но я сильно сомневаюсь, что это правда.
[indent] - Что вы хотите этим сказать?
[indent] - Что вы собираетесь убить меня.
[indent] - Какая глупость!
[indent] Юноша усмехнулся.
[indent] - А разве не в этом был смысл крысиных бегов?
[indent] Лицо мага ужесточилось.
[indent] - Вы остались одни, не так ли?
[indent] - У меня есть туз в рукаве.
[indent] Быстрым движение подняв посох он пропустил по нему разряд энергии. Вспышка света от его ладони белой молнией промчалась по древку и нырнула в кристалл, кристалл вспыхнул и выпустил духовную стрелу, ударившую в потолок и обрушившей на противников гору пыли и каменных осколков. Стрела была далеко не так опасна, как огненный шар, но создать её было на порядок проще и быстрее. Покуда противники чихали и плевались альтус кинулся назад по коридору и, как он и рассчитывал, первым за ним кинулся воин с мечом. Оставалось надеяться на то, что Сильвас уже что-то придумал, потому что мужчина бежал быстрее, чем Анджелос и грозил в конечном счёте нагнать его.