де Шевин разглядывал крепость во все глаза, оттого некоторая потеря времени его не смущала. Вовсе. Скайхолд был вообще едва ли не первой крепостью, которую орлесианец оценивал не с точки зрения путей нападения и отхода, а с точки зрения организации быта, осады и прочих массовых благ. Время делало свое дело, однако делало его неторопливо и размеренно, отказываясь выполнять предъявляемые к нему завышенные требования. Стоило бы написать где-нибудь на стене очередного своего прибежища "И это пройдёт", но убежища не было и это было дополнительной причиной безграничного терпения шевалье. Промаявшись под дверью кабинета едва ли не все время от завтрака до обеда и отловив, наконец, "языка", смело сунувшегося было в дверь, Мишель безо всякого удивления узнал, что в кабинете Командора нет. И последнее время не было, и когда будет не ясно, - по крайней мере ошивающийся там чин явно не торопится шевалье эту информацию сообщить.
де Шевин себе бы тоже не торопился сообщать информацию. Никакую. Он, разумеется, привел себя в порядок, стоило ему только оказаться внутри, но ощущение дикости оставалось при нем, как остается оно при даже отмытых и причесанных вольных зверях. Запах костра, пота и свежего ветра нельзя было убрать никакой отдушкой. Да шевалье и не пытался, здраво рассуждая, что если бы Инквизитору нужен был франт, тот не искал бы его в таких дальних гребенях поселениях. Вместо этого он сменил рубаху на чистую, вычистил единственную свою куртку щёткой, позаимствовав ее на конюшне и придирчиво выправил немного помятый доспех. Впрочем, его он как раз не собирался демонстрировать в открытую, предпочтя, как обычно, надеть его [i]вниз[/i]. Не сильверит, конечно, но сойдёт - имущество его, оставленное при коне, не давало особенно разгуляться в вопросе выбора одежды, попросту говоря кроме смены белья там ничего не было.
Так что на пороге лазарета он появился в почти самом приличном своём виде. Язык сдался, выдав местонахождение Командора, однако тупого вопроса "а как он вообще выглядит?" Мишель не задавал, оттого приходилось обходится и без ценного ответа. Главное, что де Шевин знал, это что Командор не маг и не эльф. Это не сильно, на самом деле, упрощало задачу, поскольку в лазарете обычно бывает чуть меньше, чем дофига не магов, верно? Завсегдатаем лазаретов де Шевин тоже не был,, а магов различал скорее по одежде, так что гадать не стал - сперва спросил, потом присмотрелся, а потом, решительно сам себе кивнув, подошел к говорящим, с изяществом избы в кустах спрятавшись за формулировку вопроса:
- День добрый. Мне поручено разыскать господина Каллена Резерфорда, Командора войск Инквизиции.

Мишель движется за свеженайденным Командором шаг в шаг, перестроившись за левой плечо и явно чувствуя себя на этом привычном месте более чем удобно. Наверное было даже хорошо разговаривать на свежем воздухе: меньше свидетелей и, одновременно, больше глаз. Открытое пространство заставляет шевалье быть более собранным, пусть даже охранять ему сейчас, по сути, не кого. И не от кого.
- Не ошибаетесь, всё точно так.
Шевалье спокойно, без спешки и без рисовки, пожимает Командору руку, продолжая разглядывать почти так, как разглядывают непростого соперника перед турниром. И пусть биться с этим человеком де Шевин не планирует, рассудок все равно отмечает, что тот, за кем шевалье выходит наружу выше совсем немного, а тяжелее, пожалуй, значительно и это не тяжесть прикипевшего к удобному креслу начальника, скорее угрожающая массивность немолодого льва, привыкшего быть первым. Тот самый тип противника, которого Мишель так не любит - масса, опыт, самообладание. И уверенность, - то, чего, пожалуй, немного не достает самому шевалье, пусть даже внешне он этого не демонстрирует. У де Шевина вообще всё не очень просто с целями, а сейчас снова приходится вроде как начинать жить заново, так что присматривается он не таясь - нет смысла скрывать свои повадки, если он собирается здесь задержаться надолго, а не присматриваться он всё равно не сможет.
-  Шевалье де Шевин. Мишель де Шевин. Инквизитор решил, что я могу быть полезен.  И, если так, я готов: я сам, мой меч и конь в вашем распоряжении.
Наверное стоит сказать ещё что-то, только не ясно, что именно. Так уж сложилось, что работа и цели  до сих пор находили его сами, а в беседах он всё ещё не был особенно хорош - к чему лишние разговоры? Если Командор захочет - спросит, верно? Разве что...
- Не стану скрывать, я нежеланный гость в Орлее, но во всех остальных странах Тедаса обладаю полнейшей свободой располагать собою.
Не самое хорошее начало знакомства, но взгляд Мишеля открыт и тверд - он не намерен начинать свою службу здесь со вранья, - уже знает, чего это будет стоить потом и больше такой цены платить не намерен. А если он недостаточно хорош для Инквизиции, ну что же, лучше узнать об этом сразу...

Отредактировано Мишель де Шевин (29-03-2020 12:38:22)

Выражение лица, с которым шевалье смотрит на командора во время этого вот... момента "понимания" больше пристало орлесианской маске: не думает же он, что де Шевин... Мишель едва заметно сводит брови так, что намек на морщину можно различить, если очень хорошо вглядываться в его лицо. А потом решает для себя, что нет, не думает - лицо его "отмирает", снова становясь вполне человеческим, в качестве компенсации за промедление и "заморозку" он позволяет себе почти улыбнуться в ответ. Так же едва заметно, как прежде едва не нахмурился.
— Я не стремлюсь ни от кого ничего скрывать, иначе, пожалуй, мне хватило бы ума назваться иным именем, - в этом заявлении ни пафоса, ни обиды, - одна только информация, - но и кричать о себе ради привлечения внимания не намерен - пусть они узнают когда узнают.
Он благодарен, пожалуй, командору за то, что тот выбирает стену, а не двор, - там больше воздуха, меньше ушей и взглядов, а главное, - там больше свободы. Он и впрямь достаточно одичал за это время и, пожалуй, на то, чтоб привыкнуть обратно к крепостным стенам вокруг понадобится время, и на впорос о титулах он отвечает охотно, пусть кратко:
- В Орлее титулы, как правило, признание родовых заслуг сейчас или в прошлом, - успехи или неуспехи в политической жизни страны. Звание шевалье достигается только личными умениями - никто не закончит за вас Академию, какой бы титул вы не унаследовали от предков. Роль шевалье в том, чтобы служить Орлее - это пошло с тех пор, когда в стране не хватало Храмовников и Серых Стражей - шевалье отчасти помогали первым и как могли заменяли вторых. Теперь это стало не так нужно. Роль же телохранителя Императрицы состоит в том, чтобы защитить Её от опасности или умереть вместо неё, но не с нею - на это большого ума не надо.
Взгляд Каллена Резерфорда, командора Инквизиции де Шевин встречает прямо, как крепко окованные ворота встречают таран:
—  Я действительно был телохранителем Императрицы и мне нечего в этом стыдиться. Я совершил ошибку в том, что у нас называют Игрой, - возможно мне следовало бы умереть, однако я выжил и я буду за неё расплачиваться как смогу. Но не честью шевалье и не необходимостью таиться от товарищей, врать союзникам и вздрагивать, словно вор.

А я дерусь просто потому, что дерусь. П.

- Я не воспринял это как упрек.
Честно — да, как бы де Шевин не считал себя виноватым, он с этим вариантом саморазрушения прекрасно справлялся сам и причин позволять себе воспринимать обидными чьи-то слова, пусть даже нового командира, не наблюдал. Оскорбительными - возможно, но с чего вдруг Командору Инквизиции его оскорбить и как это вообще можно сделать, Мишель особенно не задумывался: это не входило в список того, что он моделировал в окружающей реальности, поскольку не попадало ни в графу "враги" ни в категорию "защищаемые".
В целом шевалье был достаточно энергосберегающим организмом, чтобы не терзаться тем, чем не стоило. Вместо этого он почти автоматически отпечатывал в сознании расположение построек и человечков при них, характерные жесты и движения нового знакомого, которые потом при случае позволят опознать его в ночи без слов и по силуэту, расположение лестниц, ведущих на стену и проходов, ведущих от стены. Всё то, что составляло визуальное пространство вокруг. Стоит ли сказать Командору как есть, или стоит сказать то самое "быть полезен"? Стоит ли вообще откровенничать с этим усталым и не очень на вид сговорчивым ферелденцем? Год назад де Шевин решил бы, что нет. Сейчас - колебался.
"Поменьше думай о себе, шевалье"
Наверное нет. Наверное Мишель не сказал бы ничего и сейчас, если бы не приметил того, чего со всей очевидностью видеть был не должен. Это не-виденье вроде как провоцировало своей доверительностью и де Шевин решился. В конце концов выглядеть идиотом его не пугало.
- Полезным, это хороший ответ, - шевалье спокойно переводит взгляд за стену, на дальние дали, укладывая на стену оба локтя и вроде как подставляя собеседнику незащищенный бок - оружие его лежит далеко внизу и это, наверное, правильно.
- Но он ничего не значит, - я могу приносить пользу и без Инквизиции - вдоль трактов полно деревень, которым нужна защита от волков или чего похуже, а на Священных Равнинах немало руин, населенных всякой жутью - можно приносить абстрактную пользу до самой смерти. И я совру, если скажу, что мечтал найти себе новых покровителей, в смысле "тех, кому себя продать" - мне будет непросто приучиться к тому, что решают за меня. Но я смогу. Я... благодарен Инквизиции за то, что она сделала в Орлее. Нет, - за то, что она помогла моей Императрице, когда я не мог. И за Эмприз дю Лион. Но если я скажу, что моя лояльность сейчас принадлежит не Ей, а исключительно Инквизиции, я совру - верному псу трудно отвыкнуть от преданности старым хозяевам. Начало для знакомства паршивое, зато честное. Мне не понравился бы такой рекрут. Но я орлесианец, я шевалье, я не веду своей Игры и я могу принести здесь больше пользы, чем если продолжу охотиться на всякую дичь.
Мишель всматривается во что-то далекое далеко за горизонтом, может быть даже слышит шум самой важной в своей жизни драки и решительно оборачивается к Каллену Резерфорду, кем бы он ни был:
- Я не хочу быть полезным. Я хочу защищать обычных людей и обычных эльфов, и ради этого я готов учиться тому, что позволит мне найти здесь своё место. Готов не искать своего места, а учить других тому, что знаю - если оно покажется полезным. Думаю, что, кроме чувства юмора, мне многое по силам.