Морриган

Раса: Человек. Пол: Женский. Класс и специализация: Магесса - перевёртыш.

Возраст и дата рождения:  39 лет (9:06). Статус: Словами многими колдунью нарекали, И лик её, внушая людям страх, Был высечен народами в скрижали, Рассказан был в легендах, письменах. Одна их тех, кого зовут "болотной" И "ведьмою из проклятых земель", Она жила лишь с матерью холодной, Не зная сердца остальных людей. Та самая "отступница Коркари", Что титулы у Фле́мет забрала, Язык чей был острее кромки стали, Ну а душа - потёмки и пуста. "Хассиндским чадом" деву признавали, Когда к деревне смела подойти, И как-то сразу быстро забывали, Увидев только зверя во плоти. Пришла в Орлей, в шелка здесь погрузилась, А люди вновь клеймо ей выдают. Селине за оказанную милость "Советчицей в колдунстве" назовут. И сколь ещё имён к ней приходило, Придуманных народом потому, Что ворожея мимо проходила, Пуская взгляду лганья пелену.

Способности

Как мать она "колдунья-перевёртыш",
Но знает школы многие сполна.
И потому столь юная поскрёбыш
Стихиям всем хозяйка и глава.

Она умеет магию "забытых",
Что кличут "кровью" люди на селе,
А ведовство́ из ныне недоступных
Расскажет лишь на ка́янном одре.

Колдунья в ядах руку набивала,
На местности всех без труда найдет,
Язык эльфийский в детстве изучала,
Азам арканума уж потеряла счёт...

Внешность

Коль ведьму позабыли

Цвет и длина волос: угольно-чёрные, чуть ниже лопаток, едва заметно волнистые. Цвет глаз: янтарные (золотые).

Рост: 175 см. Телосложение: cтройная, тонкая, практически хрупкая.

Как блеск красив змеиной чешуи,
Играемый лучами на рассвете,
Так и колдунья даже вне тени́
Прекрасна и свободна словно ветер.

Холодная опасная краса
Таит в себе подводных ка́мней ворох,
И потому характера коса
Загубит путников на подступах как порох.

Пригожество знакомо ей с рождения,
И многих взор она к себе влекла,
Но любоваться стоит с позволения,
Драконом словно - лишь издалека.

Хрупка на вид и с тонкою фигурой,
Но сила есть немалая в руках.
Живя в лесу - научишься быть сильной,
Иначе - потеряешься в веках.

Лицо изящное, черты заострены.
Глаза как мёд янтарный и тягучий
Умышленно в пурпур обведены,
Съедают душу, коли выпал случай.

Копна волос, что вьётся "мелким бесом",
Черна как смоль заката в вечеру.
Уложена перстами у магессы
В замысловатую прическу на боку.

Одежду носит вызовом запретам.
Открытую и яркую с лишко́м,
А прищур глаз, присущий каракетам,
Дополнится улыбкой и смешком.

Наряд её - переплетение линий,
Где взору больше нечего скрывать.
Но даже в этом трепете терзаний,
Загадкой можно Морриган назвать.

Она как все столь падка к украшениям,
И тяжесть ожерелий на плечах,
Покрытых воронёным оперением,
Её саму ничуть не тяготят.

Легко она и платья выбирает,
Советчицей как деву нарекли,
Сама же ведьма масками играет,
Скрывая сущность за стеною лжи.

Походка Морриган подсмотрена у леса,
Из душ зверей привычки внесены.
Изящество косуль, манерность баронессы
Слились на сердце, что чернее тьмы.

Общая информация

Она "другая", люди говорят,
Играет маской золотых тисне́ний,
И истин прописи её не тяготят,
Скрывая в ведьме терпкое забвение.

Что на душе колдуньи из болот?
Какое знание во чреве девы скрыто?
Узнать поможет только смертный лот,
Ведь детство ворожеи не забыто.

Пытлива и настырна как дитя,
Не сильно озабочена моралью,
И ищет только выгоду всегда,
Обязанность оставив людям данью.

Она практична даже в то мгновение,
Когда поступок добрый совершит.
А благородства и́скры проявление,
Нисколько образу колдуньи не вредит.

Считают все, что ведьме одиноко
Живёт в лесу, без городов и сёл,
Но так судить о деве однобоко
Сподобится лишь молодой осёл.

Весь мир она сверяет с ведьмы даром,
Считая оный главным на земле,
И потому столь тянется к альварам,
Забытым на истории огне.

Прельщают власть, влияние и деньги,
Да то что с ними можно совершить,
Свобода выбора, поступков и стремление
Себя от матери родной огородить.

Ей нравятся издевки над другими,
Манипуляции поступков из тени́,
Ведь коли ты не станешь вдоволь сильной,
Зависимой останешься от тьмы.

Лишённая шемленской шелухи,
В себе копаться ведьме не предстало,
Она живет не чувствуя вины
Пред горсткой тех, кого уже не стало.

Как слов не выкинуть из барда гордой песни,
Что обличает страны, города,
Старалась ведьма выражаться честно,
Не думая о чувствах никогда.

Все сожаления оставила за бортом,
А жажду знаний, любопытство и глаза,
Всё с тем же детским неминуемым комфортом
Она с собой из дебрей унесла.

С людьми считаться на душе претило,
Считает оных стадом при дворе,
И потому так манит ее сила,
А не предание любовной ерунде.

Да относитесь к слухам с уважением,
Не стоит перед ведьмой вам юлить,
Ведь коли раззадоритесь с общением
Уйдёте лишь с желанием убить.

Она хитра и столько же упряма,
Чужих признание её не тяготит,
Горда как путь долийский Вир Ассана,
Обиды старые врагам лишь не простит.

Она уверена в надменной правоте,
Не любит тех, кто может с девой спорить,
А потому, поддавшись красоте,
Так много тех, кто будет ведьме вторить.

Ей как и всем бывает тоже страшно,
Да страхом может дева управлять,
Но в тот момент для Морриган не важно
Кто будет целью, что он сможет дать.

Чуть изменилась с появлением Кирана,
Своей судьбы сынку не пожелав,
Натуру "ведьмы" дева приглушила,
Язык свой дерзкий чуточку прижав.

Задав вопрос, не чтя чужих устоев,
Могла к нему опасность лишь навлечь,
И потому, минуя спесей кро́ев,
Приходится за фразами ей бдеть.

Он стал для Моригган столь сладостным спасением,
Что смог ее от "Флемет" отделить,
Да путь болот, заложенный с рождением,
На сердце ведьмы смог искоренить.

Но там, внутри, за толстым слоем пыли,
Скрываемым колдуньей на века,
Она все та же, кем все ведьмы были,
Одежду лишь сменила на шелка.

Она училась лучше понимать
Традиции, обычаи людские,
И сколь приятно было нарушать
Запретные условности мирские.

Коль раньше то всё было на инстинктах,
Она как зверь жила на череде,
Теперь осознанно вольется в положение,
Что высекли бродяги на челе.

Не будет больше шансом поступаться,
Когда увидит выгоду сама,
Не станет лишь во зверя превращаться,
Пуская страх для публики в глаза.

Религия, создатель, лоно церкви,
Всё это Морриган в душе не признаёт.
И потому слова у ведьмы терпки,
Как речь при ней о божествах зайдет.

История колдуньи начиналась
В пустынном поле проклятых болот.
У Флемет чадо под её началом
Основы магии и жизни познаёт.

Родная ли, быть может и найдёныш,
Кто ей отец и кем являлась мать,
Но думами о том кто чей детёныш,
Заставить сложно деву горевать.

Хассиндом был, легенды как гласили,
Иль просто ведьма родилась в селе,
Её по детству даже не спросили,
Так пусть же правда скроется во мгле.

Здесь важно то, что древних знаний ворох
Была готова Флемет передать,
И в этих брошенных Каркарских косогорах
Взялась девчушку ведьмой воспитать.

Дала ей кров, еду и наставление,
Учила с детства зверя убивать.
А оттого столь странно удивление
Кого еще ей матушкой назвать?

Она жила, не ведая законов,
Лишь нормой той, что Флемет задала.
И потому столь мало компаньонов
Она себе по детству собрала.

Товарищей колдунья находила
В животных диких брошенных земель,
И с ними в лес надолго уходила,
Блуждая в стаях несколько недель.

А люди что? Они во всём иные.
Тревожат ведьмы детское гнездо,
А после - мать встречает их на свые.
Но это не меняет ничего.

А как еще вы чадо представляли,
Когда в рассказах матушки под сон
Шемлен к чудовищам безмозглым приравняли
И вторили о мести в унисон.

Считали ведьм за роковых красоток,
Что лишь вдали от ваших хат живут?
Оставьте знания лирических подмёток,
В душе у Морриган тюльпаны не цветут.

О Флемет сказ её ушей коснулся,
В деталях всех что ходят на селе,
Любой другой бы просто ужаснулся,
Сбежав подальше и предавшись мгле.

Но Морргиган рассказ в себя впитала,
И то же стала дерзко вытворять.
Она смеялась, жизнями играя,
Ей сладостно за ведьмой повторять.

Но время шло и девочка взрослела,
Могло ли то надолго взволновать?
В защите дебрей подлостью созрела,
От жизни даже стала уставать.

Из года в год, не чтя чужих устоев,
Храмовников являлся к ним отряд.
Колдунья же, не ведая простоев,
Играла свой возмездия обряд.

Как дикая простушка из изгоев
Бежала прочь, петляя меж дерев.
А воины́ церковных тех конвоев
За ней плелись как овцы в дальний хлев.

Их так легко вводили в заблуждение
То тонкий крик, то слёзы на щеках.
И даже девы искреннее пение
Бывало их бросало в дураках.

Они плутали меж ветвей в грязи́,
Искали выход из болот и ле́са,
Но не найти в Каркари им стези́
Ведь не простит прихода их магесса.

Так и жила, запреты нарушая,
Что Флемет, в душу девы заложив,
Того в сердцах и вовсе не желая,
А, может даже, мыслям супротив.

Чуть позже лишь вопросы проявлялись.
И мир чужой ей стал для сердца мил.
Все люди, пастбища ей странными казались,
А быт шемлен тревожил и манил.

Она сбегала из-под тени леса,
Желая больше разузнать о "них",
Так сильно знаний жаждала магесса,
Что даже страх пред матерью притих.

Уклад той жизни чужд и непонятен,
В начале долго оставался в стороне.
Но в то же время столь невероятен,
Что Морриган тонула в новизне.

Теперь она свободы возжелала,
Хотела мир увидеть и узнать.
Но так ли дева правда возмужала?
Способна ли все Флемет рассказать?

К несчастью нет. И потому, тихонько,
Как только лишь свечи угаснет свет,
Откроет дверь, толкнув её легонько,
И гордо воспарит на парапет.

Но как стряслось, с чего так приключилось,
Что, встретив стража в обществе друзей,
У Флемет чувство жалости роди́лось,
И пощадило доблестных мужей.

И ровно так же стало интересно.
Ведь Морриган должна... Сопровождать?
Не то чтоб деве было это лестно,
Но не могла сей факт предугадать.

Ведь златоокая считала при знакомстве,
Что мать гостей в сердцах испепелит.
А та лишь упрекнула в вероломстве,
Да спорить с нею разум не велит.

Ушла из леса Морриган дикаркой,
В душе своей скрывая лютый страх.
На вид она являлась слишком маркой,
Ну а внутри ходила во врагах.

Ее народ не принимал на веру,
Считая ведьму во́рогом живых,
А оттого нашла себе манеру
Скрывать себя в поступках рядовых.

Их взгляды ведьму только раздражали,
Та шла вперёд, задрав свой гордый нос,
Кй многие, бывало, подражали,
Но златоокую не трогал сей вопрос.

А спутник-маг, герой из Ферелдена,
Был интересен, в чём-то многолик.
И Морриган схватилась за Сурану,
Она ей стала словно проводник.

Попал к ней позже гриммуар Флеме́т,
Что рассказал всю "правду" о семье,
И Морриган дала себе обе́т,
Что разберётся в матери вранье́.

Она боялась душу потерять,
Использует прислугой глупых стражей,
И потому решила отделять
Себя от них за речевою сажей.

Их путешествие продлилось не столь долго
По меркам прошлых моров на земле,
Но все события предрешены задолго,
В эльфийских сказках скрыты, в полутьме.

Они прошли огонь и воду, тро́пы,
Был Денерим и грязный эльфинаж.
Кругом всегда встречались только трупы,
Да скверна в о́круге, что приняли за блажь.

Но вот конец настал для похождений.
И архидемон должен быть убит.
Колдунья даст для стражей возрождение,
За службу верную. Она такое чтит.

Зачат дитя и выдан был ей перстень,
Чтоб знать где страж и что с ним на пути.
Ведь он со скверной вовсе не бессмертен,
А ей одной до знаний не дойти.

Потом ушла, ведомая желанием
Найти ответ, что книга говорит.
Ведь спрятать душу велено преданием,
А знаний нет что чадо сотворит.

Ответ нашла лишь в зеркале эльфийском,
Куда ушла, оставив при вратах
Сурану с группой.  Это было... слишком?
Но места нет шемленам при творцах.

На перекрестках ведьма поселилась,
Как гриммуар от матери сказал.
И в том была от эльфов злая милость,
Чтоб сына Морриган никто не отыскал.

Киран умён, и сердцем был он чист.
Так златоокая к нему душой проникла.
И похоронен ведьмы эгоист,
Да к сквернословию наклонность тоже сникла.

Она хотел сына воспитать
В любви, без магии и прошлых унижений.
В себе чтоб матерь не воссоздавать,
Покинуть мир всеобщих осуждений.

Ответ пришёл откуда и не ждали.
В Орлее ведьма стала при дворе́.
И многие противники дрожали,
Завидев златооќой протеже.

Селиной звали ту, кто приютил.
За знание, учение, защиту.
И даже ведьмы сын сполна здесь ощутил,
Что будет няньками лишь в строгости воспитан.

Но важно то, что интерес колдуньи
Сливался с жаждой избранных вельмож.
И власть, и деньги получила лгунья,
А коль мешают - просто уничтожь.

Источник позже найден,
Испит он Лавеллан.
И кто же знал, что будет он захвачен
Колдуньей древней в образе Мита́л.

Теперь представ пред "богом" на коленях,
Она пыталась сына защитить.
И узнаёт о духе воплощениях,
И в том что матушку не сможет заменить.

Так ошибаться, прятаться от страха.
Она слаба, теперь лишь поняла.
Пугаться от истории размаха,
И сына в эти дебри увлекла.

А мать ушла, оставив лишь вопросы,
Не дав возможности её благодарить.
Но есть ещё на силу девы спросы,
Она должна Алларосу служить.

За ту возможность, чувства и походы,
За силу новую и крышу для дитя.
И потому не важны ей исходы,
И жизнь свою отдаст в бою шутя.

И спутник Корифея побеждён.
Пускай она ошибку совершила,
Но опыт этот тоже был учтён,
Хотя и впредь ее столь манит сила.

---

Связь с вами: с письмом отправьте птицу
Планы на игру: колдунья оных будто не имеет.

Пробный пост: