Работать с ядами Террен не любил никогда.
Он любил их, как любят старых друзей, чьи привычки уже давно знакомы и не требуют допольнительного изучения. Любил рассматривать то, как они калечили тело изнутри - лёгкую перламутровую пленку в желудке, крохотные алые точки, будто кто-то втыкал иголку - в пищеводе, выженные, словно пустыня, слизистые...
Но работать с ними... нет, работать с ними он не любил - слишком просто, слишком некрасиво это было. Его всегда больше влекло холодное оружие и его он считал для себя основным в выполнении работы, но пожелание заказчика оставалось пожеланием заказчика.
Законом в кодексе убийцы.

К слугам в Орлее всегда стоило относиться внимательно, не только к тем, кто обладал острыми ушами, но и к тем, чьи уши были политически верной формы. Но затеряться среди них всегда выходило отлично, особенно перед самым мероприятием, когда господа нанимали помощников на кухню и в залы. Этим Террен пользовался без малейшего зазрения совести. Ему не составляло труда вклиниться в толпу наемных рабочих, смиренно опустив взгляд, а потом бесшумно, как и положено хорошему слуге, скользить между гостей, подливая игристое вино, обновляя закуски и предугадывая малейшее требование. Именно эта часть была самой лёгкой, куда сложнее было другое - жертву надо было настичь и обезвредить.

Ему редко заказывали бардов. Вернее, многие из тех, кого ему заказывали, хотели думать, что они барды, но едва ли при этом их обучение можно было считать полным - максимум оно ограничивалось парой-тройкой удачных стоек с кинжалами и умением, как им казалось, тихо ходить не стуча каблуками парадных ботинок. Попавшихся бардов, Террен это знал, предпочитали чаще всего вывозить в лес и там со всей обстоятельностью обсуждать с ними политическую ситуацию в стране, прежде чем прикопать тело в жухлой листве (он находил пару таких). Их не травили на праздниках, как аристократов, не бросали тело в людном месте, чтобы сделать акцент в Игре, их убирали тихо, незаметно, предварительно постаравшись перекупить.
Сейчас же все было иначе и де Армори, надо сказать, был заинтересован.
У его жертвы были медные волосы (как у Оливии - отметил он), тонкая кожа, светлые глаза... и движения человека, который очень и очень давно не бывал на знатных приемах, но зато нередко бывал "в поле". Это было трудно уловить, но он был достаточно наблюдательным, чтобы сделать такие выводы.
Чуть деформированные движения барда, который очень давно не работал по своей основной специализации...
Что и говорить, все это было ему ужасно интересно. Но недостаточно интересно для того, чтобы что-то с этим сделать: признаться, более всего он хотел выполнить работу и перейти к чему-нибудь куда более интересному и захватывающему.

Закуски и напитки на его подносах подошли к концу и Террен, растворившись в толпе, вернулся вниз, к кухне и погребу, дожидаясь, пока другие слуги разойдутся, снова нагруженные снедью.
Не было ничего сложного в том, чтобы подсунуть нужному человеку нужный бокал и он совершенно не считал это чем-то экстраординарным, пока тихим, бесшумным движением по дороге к кухне вытаскивал из кармана другого такого же слуги запасную пару перчаток.
Следовало приступить.
Бокал тускло переливался в свете настенных светильников погреба, Террен щёлкнул пальцами по краешку - раздался мелодичный звон. Он и не сомневался, что это стекло из Серо, скорее забавлялся и, беззвучно насвистывая какую-то беззаботную мелодию, открыл небольшую коробочку с белым порошком.