[indent] Хорошо к эльфам относятся только в одном случае: когда с них есть, что получить, но по каким-то причинам это нельзя выбить силой. Тем удивительнее, что в последнее время остроухие - в виде исключений, но всё же - стали занимать высокие посты. Какой-то выскочка даже стал Инквизитором и наделал много шуму, в Орлее эльфийка советует самой Императрице, а в Викоме Хранительница клана входит в Совет и принимает решения по управлению городом. То ли мир действительно менялся, то ли эльфам наконец начинало везти. На такое стоило посмотреть; потому по пути домой Щурка заглянул в Виком.
[indent] Путь до городского центра оказался неожиданно запутанным и пролегал, в основном, по кабакам. Антиванское вино! Даже в заведениях попроще, куда пускали эльфов, оно всё ещё было отменным. Вкус родины? - в шутку спрашивали случайные собутыльники. Недостаточно яда! - смеялся Щур, откупоривая очередную бутыль. Алкоголь действовал на него слабо, но он всё же умудрился надраться так, что очнулся лишь на следующее утро, да не где-нибудь, а в эльфинаже. Если ещё точнее - в куче отсыревшего тряпья, на которое не зарились даже местные. Проснулся он от того, что кто-то очень аккуратно тянул его за косу, пытаясь стащить с неё блестящую бусинку. Приоткрыв глаз, Щурка увидел грязные детячьи лапки. Подождав, пока они завладеют украшением, он резко сел, щёлкая зубами в опасной близости от любопытного носа.
[indent] - Ррра!
[indent] Дети (а было их трое, но парочка держалась поотдаль от храбреца, боязливо наблюдая) завизжали в унисон и кроликами кинулись врассыпную под каркающий хохот.
[indent] - Волк! Ужасный волк!
[indent] Пуганые. Щурка в их возрасте вовсю искал новые способы свернуть себе шею, но, с другой стороны, он и жил не в крысятнике, а среди людей лезть на рожон опаснее. Поднявшись и сняв с уха обрывок какой-то ленты, он с хрустом потянулся, морщась от привкуса вчерашней выпивки во рту. Детский писк всё не унимался, откликаясь в тяжёлой голове неприятным звоном и вдруг - стих, как птичий щебет замолкает с последними лучами солнца. Голос, мягкий и размеренный, певуче тянет слова легенды, завораживает, заставляет вслушиваться. "Весьма немного известно нам о Фен'Хареле, ибо он, говорят, не питал любви к нашему народу".
[indent] Вдруг захотелось закрыть глаза и, открыв их снова, увидеть проглядывающее сквозь ярко-зелёные листья солнце, услышать шелест ручья, обволакивающий мамины слова. Легенду Щур знал вдоль и поперёк, но готов был слушать вновь и вновь, чувствуя затылком тёплые колени. Тогда казалось, что так будет всегда, что ладонь матери на голове и мирок из нескольких аравелей - незыблемы.
[indent] Странно, что он вспомнил это сейчас так ярко, что едва не дёрнул рукой к щеке, словно та ещё хранило чужое прикосновение. Но, по-прежнему, ни имён, ни лиц. Стёртые напрочь стараниями Воронов, воспоминания оставались на уровне ощущений и кратких картинок, не включая ничего действительно важного. Оттого ещё сильнее щемило, когда памяти удавалось ухватиться за очередной такой обрывок - и он по-прежнему никуда не вёл.
[indent] Щурка пошёл на голос, остановившись на расстоянии от группки детей, цыплятами окруживших эльфийку с волосами белыми, как снег. Рассказывая о Фен'Хареле, о его возвращении, она учила мелочь не верить его лжи, не слушать льстивых обещаний. Что-то в её лице странно цепляло, но, не желая шугать мелюзгу, Ворон не приближался. Впрочем, его пристальный взгляд и неподвижная поза на фоне непоседливой кучки эльфят выглядели довольно угрожающе.

[indent] Тесный кружок эльфинажек казался таким сплочённым - чужаку в нём было не место, и Щурка не приближался, предпочтя держаться на расстоянии всё время, что звучал голос эльфийки. Она была непростой, отличалась от прибитых покорностью городских эльфов, не только татуировками и одеждой, но самой манерой держаться, спокойной, полной достоинства. Это и вселяло в Ворона беспричинную тревогу. Откуда-то её лицо казалось смутно знакомым, слова - тоже, но Щур не был уверен, что знакомство это было приятным - иначе откуда это желание сбежать куда подальше? Когда эльфийка улыбнулась - ему? зачем? что она хочет? - он занервничал ещё больше, беспорядочно бегая взглядом по сторонам. Больше всего ему не нравилась непредсказуемая магическая палка.
[indent] Он дождался, пока эльфята разбегутся, огибая его на приличном расстоянии, и подошёл ближе; остановился ровно перед цветочным краем, не примяв качающиеся на ветру разноцветные лепестки. Кто их знает, этих городских - побьют ещё толпой, наступи он грязным сапогом в их эльфийское наследие.
[indent] - Сказать по прравде, поглазеть на острроухую, выбившуюся в Совет. - Какие... зелёные у неё глаза. Чем дружелюбнее собеседница улыбалась, тем некомфортнее становилось Щурке, и тем явнее он начинал обороняться: оскалился, задрал подбородок, смотрел насмешливо, мол, тебе-то чего, тётя? - Не знаешь, где её найти?

[indent] Знакомое слово. Произнесённое её голосом, оно звучало особенно нежно, и тем не менее вызывало отторжение своей неуместностью. Его нельзя так называть. Некому и незачем. И уж точно не ей.
[indent] - "Деточка"? Серрьёзно? - ощерился Щурка, растягивая губы. - Я не в том возррасте. Тем не менее - поздрравляю с местом в Совете. Нечасто кому-то из нас крроликов удаётся чего-то добиться. Ну... чего-то большего.
[indent] Ворон сделал неопределённый жест рукой, обводя эльфинаж. Это всё ещё была дыра, но дыра симпатичная. Уютная даже. Сам он, конечно, не хотел бы жить в такой, но всё лучше, чем помойка в Денериме или трущобы в Киркволле. Советницу он увидел и мог бы на этом быть таков, но простое любопытство превратилось в нечто более... личное. Более мрачное. Словно какая-то рыба взбаламутила хвостом ил, грязь и ошмётки трупов со дна.
[indent] Почему она так смотрит?
[indent] Эльф молча двигается за ней, горбясь и клоня голову, как пёс по следу. За дверь, пальцами по шершавой краске, внутрь в душное, пропахшее травами помещение. Тесно, темно, не считая пыльных лучей света в оконце, как в звериной норе. Безопасно. В доме - парочка эльфов, озираются опасливо на Ворона и, вопросительно, на советницу, когда та просит их выйти. Шелестят наружу быстро и тихо, как спугнутые крысы.
[indent] Волосы у неё белые, как шерсть галлы, особенно когда солнце светит на них сзади. Она ждёт, пока он скажет что-нибудь, но он только смотрит, ощупывает её лицо взглядом, примеряет на неё что-то в памяти - один образ, другой, всё не то. И всё же что-то кажется знакомым. Прямая спина? Улыбка? Что? Это всё заставляет нервничать, паниковать, словно незнание - слабость, брешь в броне.
[indent] - Я тебя знаю? - В крохотной комнатушке не разойтись, стоит неосторожно шагнуть в сторону и в бедро врезается угол стола. Наверное, было бы больно, если бы Щур обратил внимание. - Мы виделись?

[indent] Да она, небось, тронутая! С магами такое бывает сплошь и рядом. Иначе поведение советницы Щур для себя объяснить не мог. Ни взгляд, ни тон, ни слова. Что значит "я знаю"? Слышала о маленьком восьмом Коготке? Может, и слышала, но в лицо бы не узнала. Видела ещё мелким? Допустим, но кто бы стал запоминать мордочку случайного эльфёнка, да ещё так, чтобы спустя столько лет вспомнить? Нет, оставалось ещё одно, самое дикое предположение...
[indent] - Подожди, как ты меня назвала? - Щур улыбается, а кажется, будто трескается лицо; в голосе нотки торжества, будто последний кусочек мозаики наконец встал на место. Советница просто обозналась. - Это не моё имя.
[indent] Не твоё? Правда? - Иногда его собственный внутренний голос начинал звучать по-иному, когда дело касалось чего-то, вызывающего сильную эмоциональную реакцию, например, прошлого - зияющей зловещей дыры на его месте, манящей и одновременно пугающей. Появившись из свернувшегося на полу комка страха и боли, он был способом отстраниться от собственного тела, смотреть со стороны, ведь и вполовину не так ужасно, если всё происходит как будто не с тобой. После определённых... недавних событий этот внутренний наблюдатель возникал всё чаще и чаще. Слишком часто.
[indent] Нара. Прислушайся, как звучит. Как объятие, как прижатые ко лбу губы, как ласковая ладонь на щеке. Ты ведь помнишь его, и помнишь этот голос, и помнишь эти волосы, когда они ещё были тёмными. Это твоё имя.
[indent] - Нет! Нет, неправда, меня зовут не так! Я Араннай, я Ворон, я не...
[indent] Не был готов действительно встретить её, а теперь озираешься, как загнанный зверь, мечешься - слышишь, что-то опрокинулось? - боишься. Поверить в то, что это правда она. Что это не какое-то глупое совпадение, чья-то больная шутка. Всё слишком неожиданно, слишком не-так-как-ты-думал, морщинки в уголках её глаз разбивают тебе сердце, тёплый взгляд заставляет съёжиться. Ты его не заслужил.
[indent] Дверь распахивается, с треском ударившись о стену. Щурка вылетает на свет - эльфийки, чинившие одежду у их дурацкого дерева, поднимают головы на шум. Он не останавливается до тех пор, пока не находит самую тёмную, самую тесную дыру, чтобы туда забиться, прижать ладони к пульсирующим вискам, чувствуя, как саднит нос от прилившей к голове крови.

[indent] Не час и не два проходит прежде, чем Щур убеждает себя, что хочет знать ответ. Пусть она оттолкнёт его, он переживёт - либо пусть примет, иначе он никогда не перестанет об этом думать. Пусть хотя бы заполнит эту жадную, голодную пустоту в его памяти. Найти Дешанну легко, достаточно задать пару вопросов в эльфинаже, в том числе и об имени. Когда в поле зрения появляются аравели - всё ещё легко. Но затем путь преграждают долийцы; они насторожены, но пока не поднимают оружия. Чужак, хоть и эльф, не внушает им доверия.
[indent] - Мне нужно увидеть её. Вашу Хранительницу, - Они что-то отвечают ему, и Щурка не разбирает слов, ему плевать - он уже видит знакомые белые волосы, и делает шаг вперёд. Упёршаяся ему в плечо ладонь вызывает скорее удивление и лёгкое раздражение, затем он пытается от неё избавиться, кто-то хватает его за руки, он вырывается - шум и вопли постепенно привлекают всё больше эльфов.

[indent] Этот клан непохож на те, другие, которые Щурке доводилось увидеть во время заданий - впрочем, не то чтобы их было приличное количество и не то чтобы удавалось подойти близко. Здесь всех так... много. Пока он волочит ноги через лагерь, не разбирая пути за единственной целью, в него едва не врезается парочка эльфят, носясь друг за другом, как весенние бабочки. Обычно Ворона и так не раздражала мелкота, но теперь он чувствует непривычное, непрошеное тепло, оглядывается на них, как побитая собака.
[indent] Есть что-то знакомое в этом смехе, правда? Счастье. Надежда. Ты знаешь, что когда-то был таким же, но до сих пор не знаешь, почему и за что это отняли. Но чего-то - кого-то? - в этой памяти не хватает. Шум воды и шорох листьев почти помогают воскресить нужный образ, но он вновь ускользает, оставляя после себя пустоту.
[indent] Наверняка за ним следят. Не дали бы пройти к Хранительнице так легко, не имей возможности пустить стрелу в лопатку. Щемящее ощущение беззащитной открытости исходит не столько от чужого взгляда на спине, сколько изнутри. От осознания, что сил сопротивляться не осталось, сил вообще ни на что не осталось, кроме как дойти - и, шурша прибрежной галькой, рухнуть на колени перед ней. Поднять голову страшно, страшно увидеть презрение, страх или брезгливость, и она клонится, клонится ниже, вместе с тем, как из груди рвётся стон, скрежет, сдавленный, на остатках дыхания, переходящий в хрип. Зачем он пришёл? Лучше-то было уйти и не вспоминать, но нет ничего сильнее и беспомощнее желания вернуть хоть кусочек украденного. Поздно, но не никогда, почувствовать, что кому-то нужен - бескорыстно, что кем-то любим - безусловно.
[indent] И всё же страшно посмотреть на неё, страшно услышать небрежное "уходи". Ещё хуже: "ты ошибся". Глаза саднит и жжёт, и прежде, чем зажмуриться и почувствовать слёзы на щеках, каждая как касание раскалённого лезвия, эльф цепляется за её одежду, почти утыкается лбом в колени.
[indent] - Мама, - голос прерывается рыданиями, искренними и некрасивыми, с всхлипываниями, подвываниями, натужным дыханием. Словно ему опять - сколько? семь, восемь лет? Словно он собирается выплакать всё, что накопилось за эти годы, сползая к её стопам. Жалкое зрелище, он это понимает, но не может остановиться. - Прости...
[indent] Прости, что не видишь перед собой кого-то, достойного тебя. Не тот образ, по которому ты могла скучать. Сплошное разочарование. Но не получается ни сказать вслух, ни спросить важного - кто я? кто я по-настоящему? - только рыдания до кашля и тошноты.

Отредактировано Щурка (11-06-2020 10:33:42)

[indent] Змеиный ком в груди распускается вместе с прикосновением ласковой ладони, забытым движением взъерошившей мягкие волосы. О большем и просить было страшно, но она обняла его сама, опустившись рядом на колени. Осталось только обнять в ответ, крепко, бережно, как самое большое сокровище, и ткнуться лбом в плечо, удивляясь, когда успело пройти столько времени, что мама теперь стала такой хрупкой? Раньше она казалась всесильной, словно её голосу повиновались не только собратья по клану, но и бег облаков, шум деревьев, течение рек... Сейчас же видно, как измотало её ожидание, какой тяжёлой ношей была неизвестность.
[indent] - И я искал, но не помнил ни имени, ни клана. - Щурка поморщился. Пустота вместо памяти не собиралась отступать, ждала где-то поблизости, когда он вновь провалится в неё. Но не теперь; хоть восполнить пропущенные годы Дешанна была не в состоянии, она могла ответить на терзавшие его вопросы. Начать стоило с самого животрепещущего из них, всколыхнувшимся сразу, стоило услышать знакомое:
[indent] - Ррос? Он жив?! Что с ним сейчас, где он? Здесь, в клане? - на секунду подняв голову, Ворон огляделся, пытаясь найти среди неловко примолкших эльфов знакомое лицо, но странно было думать, что брат не присоединился бы к ним сейчас или хотя бы не подал голос. Зато он заметил, что и Хранительница едва держится, и поймал первую слезинку пальцем, стирая её со щеки.
[indent] - Ты была нужна ему больше, - не сказать, чтобы Щур без матери и так неплохо жил... но явно лучше, чем мог бы младенец, которым тогда был Алларос. Этой мыслью он утешал себя не однажды, надеясь, что с маленьким, похожим на картошку Лавелланом всё было хорошо. - Я не в обиде, хоть теперь ничего уж не исправишь. Жаль, что сейчас я не смогу остаться надолго, самое большее - до завтра, если позволишь, но мы успеем поговорить. Мне нужно, мне необходимо, чтобы ты ррасказала мне всё, что помнишь. Я не знаю, кто я такой, я не умею ничего, кроме как быть Вороном, но я бы очень хотел вспомнить, каково быть другим.