[indent] Сегодня он, к вящему восторгу поклонниц при дворе, которые протащили его незнамо зачем, несмотря на в лучшем случае эмиссарский, и то не дипломатический, а торговый статус, нарушил одно из главных своих табу. Никогда, ни за что не давайте кому-то почитать своих книг, и тем более не читать самому пока не закончите, — так гласило оно. И Варрик его нарушил, и его даже не особо пришлось уговаривать. Просто внезапно душное мероприятие в значительной части раскололось и уединилось в одиу из беседок в саду, где он, комфортно разложились на помпезном и обитом кресле, листал как специально прихваченные во втором тубусе за плечом черновики, перемежая сцены с остроумными и имеющими не меньший успех, но всё же ленивыми и негодными для издания в текущем виде авторскими импровизированными интермедиями.
[indent] Несмотря на его полное дилетантство по части местных интриг и этикета, история придворным нравилась. Даже излишне, чем заставляла чувствовать угрызения его скукоженной и не берущейся на зубок так просто совести. Он был зрелым новеллистом уже, не новичком, как двадцать лет назад, и знал, как, даже при незнании ситуации, подать вымышленный мир правдоподобным. Но мелькал в голове ехидный голос: «смотри, парень, они это едят, честное слово — едят!» и было ощущение изумления и, наверное, даже раздражения от этого факта. Дело в том, что самому мастеру произведение отчаянно не нравилось, он его мир не до конца понимал, не дописал вовремя, перегорел, потерял контекст и источник вдохновения, и эти чтения были своеобразным прощанием с идеей, которая так и не увидит свет. Прощание, полное лукавства — на все вопросы о его планах продолжать работу над эпопеей с Вивьен-злодейков он бы отвечал «может быть», в скрещенных за спиной пальцах подразумевая «вероятно, никогда». Это был ход жестокий, но совершенно необходимый. Как минимум, ему самому, если он ещё когда собирался взять перо и хоть что-то опубликовать, а не продолжать царапать в стол всякие откровенно непечатные вещи.
[indent] — На этом всё, - хлопнув большой ладонью по стопке листов и поднимая к аудитории лицо с улыбкой, лучезарнейшей из доступных, объявил гном. На самом деле, он перестал читать уже полчаса назад, но картинка с событиями десятой главы спонтанно сложилась по ходу вечера, и он почти не заговаривался.
[indent] Последние месяцы Варрику не писалось, не сочинялось и даже как-то не жилось. Для рассказчика не столько по профессии — зарабатывал-то он иным — сколько по образу мышления и мироощущению, это было ненормальное, нездоровое состояние. И дело было даже не в том, что его погребло под горой дел. Скорее он сам занимал себя делами так, что не ощущал ход времени от побудки и сонного бритья до падения вечером или ночью в кровать, и всё равно за суетой его настигало ощущение пустоты и одиночества. Это самое скверное одиночество, одиночество в толпе. Но Варрик бы соврал, скажи он, что ему после спуска в недра вообще нормально жилось в городе на поверхности и не догоняло ощущение того, что с такими откровениями спокойно не живут. А сорок третий День Рождения, скажем так, не самое лучшее время для озадаченного чесания головы, глядя за пределы своего уже почти отстроенного старого знакомого мирка в развернувшуюся за прозрачной гранью Бездну. Без путешествий в тейги, красного лириума, скверны, демонов, тени жуткого Чёрного Града и снов гному жилось легче. А теперь же он сам в мыслях вечно искал эту дрянь, и не верил в простые истории. Он надеялся, что хоть путешествие по делам вдохновит его теперь хотя бы на затрапезный любовный романчик в обёртке более привычного и понятного ему сказа о городских дельцах и клановых разборках. В конце концов, официально он приехал в Орлей именно за переговорами и торговыми сделками, зазывать в наконец-то отстроенный и более не находящийся под угрозой от Себастьяна, Инквизиции и Создатель ведает ещё какой напасти Киркволл. Неофициально… не важно. Он тут пока не преуспел, и, может, к лучшему: не время проситься на ножи.
[indent] Морально Варрик готовился к шквалу вопросов как в двух перерывах, которые они уже брали за встречу. На этот раз свет дня померк окончательно и превратился в тёмно-синюю ночь. Прислуга уже не так проворно разносила угощения придворным дамам, шутки про то, что один мужчина украл добрую часть танцев и дам опостылели даже тем адептам натужного остроумия, которые повторяют каждую изобретённую ими прибаутку по сотне раз. Но штурма его внимания женщинами в масках не произошло: те, которые порывались, быстро передумали и откланялись, расходясь перед ней как шлейф воды за лебедем. И тут Варрик понял, почему. Императрица Селина, может, не была самой разряженной, коварной или полной сплетен, но весь её облик и манера держать себя были исполнены такого глубокого осознания собственного достоинства, не кричащей роскоши и сдержанного интереса к миру за пределами её персоны, что её узнавали бы, хоть каждый день она маску меняй.
[indent] — Ваше Величество, какая честь! — гном подскочил на ноги, и уроненные на место его зада на кресло листы разлетелись с верха стопки. Он тоже раскланялся, и прикусил язык, чтобы в более изысканных комплиментах и демонстрации своего острого языка не выдать, что не заметил, когда Львица Орлея к ним присоединились
Он был слишком увлечён тем, чтобы не разочаровать поклонниц, и почиркивал очень сырой черновик на ходу, заляпав шитьё на своей пёстрой рубахе.

Отредактировано Варрик Тетрас (27-11-2019 11:02:37)

[indent] Если бы не приглашение ко двору, которому отказывать было опрометчиво и глупо, он бы сегодня вечером, наверное, пробрался с чёрного двора в мастерские и делал разные тёмные дела. Но сегодня резко меняет планы мастер выкручиваться из любого неловкого положения с видом, что всё так и было задумано. Варрик знал одного ещё более удачливого в том парня, который шёл ко двору, а попадал на бойню, и ничего. Тот, хоть гномом и не был, единственный носил приличную бороду за него, Эльфа и вечно последний раз спавшего и бритого тогда же, где-то три дня назад Блондинчика в их отряде; и производил впечатление бедного родственничка, пока по матушке и за деньгу, как в Марке полагается, не затесался в нобилитет. Тогда тот парень стал безголосо орать пьяные песни глубоко в ночи уже в Верхнем городе. Угадайте, о ком разговор. Ровно такие формулировки и были в самой честной книге Варрика до 41 года.
[indent] - И я тоже очень рад, - приложив руку к сердцу, и почесав ногтем пятно, Варрик улыбнулся ещё радостнее. Не знаешь, чем пыль в глаза пускать - шпарь чистую правду. Их немного прервал вздох «ах, мастер Тетрас, у вас рукопись!..», на который он откликнулся тем, что быстро собрал убежавшие листы в рулон, и, перевязав шнурком кокетливым бантиком, подарил со словами «все мои истории всё равно хранятся в моей голове, а вам на память». Гнать мысли бывалого скупердяя, что жалко, столько работы на ветер, и концовка рассказалась ничего, почему не закончить, было проще, когда он расстался с черновиком. При удаче, девы обладают критическим мышлением и поймут, что он в черновиках пишет очень не очень и придумывал многое на ходу. В терминальной стадии обожания - используют рассказанные им вещи и цельность истории в их памяти как лишнее доказательство его неподражаемого гения.
[indent] - Преступно будет отказаться от шанса целой жизни, Ваше Величество!
[indent] Так и зазнаться недолго. На языке вертелась шутка или три, но Варрик их придержал, язык прикусив. Знакомство гнома с Королём Ферелдена было куда более комфортным, если не брать во внимание обстоятельства - король был сам человеком простым, опрометчивым и… словом, своеобразным. Оставалось только гадать, кто и как на самом деле управляет страной. С Селиной же сомнений не возникало, пусть даже бессмертной богиней она не была. Не после бала в Халамширале.
[indent] Приглашение отужинать пришлось кстати, хотя напоминать себе о том, что, как привык, от того, чтобы говорить с набитым ртом и аппетитно чавкать, придётся максимально воздержаться. Слуги скользили как бледные тени, не приближаясь, и почувствовав себя со своими закостенело обывательскими манерами спокойно один на один, Варрик обратился с вопросом к Императрице первым:
[indent] - Теперь под впечатлением, что за приглашением, которое я получил, есть какая-то исключительно орлейская интрига. Только не говорите, что вам тоже нравятся мои байки!
[indent] Императрица ни по рассказам, ни вживую не производила впечатление женщины, у которой достаточно времени, чтобы читать художественную литературу, а не исключительно документы.

[indent] — Напротив, Ваше Величество, я слишком хорошо осведомлён, что пишу лёгкое чтиво с кошмарными финалами, - усмехнулся гном, украдкой поскребя уже вовсю шуршащую свежей щетиной щёку. - А ещё, поскольку это всё подозрительно напоминает реальные места, события и людей, среди моих читателей находится немало конспирологов.
[indent] Малого стола, простых обитых соф и кресел и господство спокойного зелёного Варрик… ну, не то чтобы не ожидал — от Селины как человека он ожидал именно такой склонности к личному комфорту и спокойствию. Скорее, он не знал, как это всё преломит сложный имперский этикет.
[indent] Оказалось, он опасался зря, что его слова до потолка будут долетать скорее, чем до собеседницы, и с удовольствием выбрал себе кресло, мигом расслабившись, по левую руку от хозяйки, и взял в руку зелёное яблоко с румяным бочком, почесав ногтем незначительное пятнышко на в остальном совершенно гладкой поверхности плода. С этого момента он обращался с ним как факиры с хрустальными сферами, катая на костяшках и всегда возвращая в пальцы, не роняя, что было довольно впечатляюще при его гномьей конституции, которая была узловатой, крепкосбитой и мясистой везде, от пят до лба и ломаного и разок порубленного носа, включая пальцы рук. Пил же Варрик осторожно, несмотря на малую крепость и крайне свежий и фруктовый вкус полугодовалого вина. Коварный напиток пился как сок, а давил виски утром и пришибал к постели, если перебрать, как инвентарь кузнеца, и гном не усердствовал. К тому же, в графине стояла и вода, и слуга всегда с нетерпением ждала, когда её могут спросить о чём-то ещё. Им подали ужин, который весь был приготовлен так, чтобы его невозможно было переесть, либо, если это и случилось, не тянуло живота и не пускало в пляс сердца: нежирная птица, сыры - солёные так, что хватит, едва взял на язык, овощи и фрукты - свежие, а не сладкие. Варрик такие вещи начал замечать года после… после того, как дороги отряда Хоука разбежались там, на Рваном берегу, и они с Маргариткой, заглянув на бывшую стоянку Сабрэ, последовали снова в город. К Авелин. Прибирать за вечеринкой, пошедшей ужасно не так. Тогда ему долгое время не приходилось кутить после дня с прорвой дел. Потом он попробовал и обомлел, что тяжелее всего из таких марафонов ему даются не драки, не выпивка, а именно еда и сон. С тех пор он всегда учитывал, что, к сожалению, не делается год от года моложе.
[indent] И ему всегда было интересно, так ли хороша дворцовая вода, или, в общем, похожа на обычную, только подана в посуде дороже половины эльфинажа.
[indent] — А никакой магии нет. Кроме, пожалуй, языка: чувство слова как музыкальный слух - иногда просто дано от природы, и управляться с мыслями на бумаге становится легко, не убивая всю их душу правками. Мне вот дано, иначе бы я не рассказывал и не писал.
[indent] Не хотелось, не хотелось душу изливать. Даже если в голове все откровения звучали пленительно складно, Варрик знал, насколько ценнее оставлять простор для догадок, интерпретации и собственного прочтения. К тому же, на самом деле рассказывать одну и ту же вещь дважды он ненавидел. Просто его разум раз за разом возвращался к чему-то болящему у него на душе, и это было досадно. Он был рассказчик - и, к сожалению, всё так же подвластный собственным предвзятым симпатиям и печалям живой парень, с плюсами, недостатками, рожками да ножками, цепью в вороте, арбалетом… а, Бьянку он оставил дома, памятуя о том, что такое массивное оружие носить не принято при дворе, и заменил тубусом, который теперь остался приставленным к его креслу.
[indent] - Не буду лгать, я пишу под впечатлением от жизни, а не стараясь из неё сбежать. Беру свои мысли о реальных вещах и людях, которых вижу, и несу со своими «что, если» и «то же, но иначе» на бумагу. Все преображения могут сделать персонажей едва узнаваемыми, хотя суть всё одна.
[indent] Иногда он за годы предугадывал скверные вещи, которые были способны совершить неплохие, в общем-то, люди. Он не знал точно наперёд, но его предчувствие, кристально ясное и свежее в голове, как последний утренний сон после побудки, тает дымкой на глазах, оставалось с ним и возникало вновь всякий раз, когда дерьмо случалось. Варрик честно старался не быть параноиком. Но он находил, что перестал доверять людям и пускать их в своё сердце, а тех, с кем всё же оставался близок, всё равно держал как-то… далеко.
[indent] Перемену в своём характере он заметил ещё позже, чем потребность в режиме дня, но что поделать. Не меняются с течением лет в городе, особенно таком, как Киркволл, разве что камни. Если только его до основания не сжечь, как пророчил какой-то родственник Львицы.

Отредактировано Варрик Тетрас (04-12-2019 08:10:30)

[indent] Они повторялись, а Варрик не любил повторяться. Вместо того, чтобы пооткровенничать, что, если бы он писал о своих мыслях, касающихся будущего, а не прошлого, его недруги были бы вынуждены либо менять планы по несколько раз, либо списать со счетов окончательно, раздув тенденцию проницать очевидные и не столь очевидные ходы и знание людей, принимающих решения, до настоящего пророческого дара. Ох, это было бы очень смешно. Но после знакомства с Коулом Варрик старался писать как можно меньше слишком необдуманных вещей в целом, правда или выдумка. Он никогда не верил, что его слова имеют влияние на мир за пределами поступков введённых им в заблуждение или, наоборот, посланных по удачному пути людей, пока дух и Орлей не доказали ему обратное.
[indent] — Знаете, это весьма приятно. Но я не могу не думать о том, какая это власть и что бы с ней можно сделать… —  [indent] Почитаемый писатель многозначительно разулыбался, но ни скалиться, ни подмигивать Императрице не стал. Религии начинались и с меньшей известностью и большей прямолинейностью пророка. Можно было даже не уметь писать, только говорить так, что сначала люди слушали, а потом брали на руки, несли, и приставляли учёных писарей в свиту и вооружённых буга… ревнителей веры - в эскорт.
[indent] — Ваше Императорское Величество, и вовсе не стоит просить о возможности спросить — я не в силах вам отказать, потому что сам любопытен.
[indent] Но было одно “но”. Жирное такое, шире сытых морд его наёмников и Варрика, по жизни не бедствующего, самого.
[indent] Он не гарантировал, что был готов на вопросы отвечать честно. О чём не менее честно предупредил:
[indent] — Но я не могу обещать, что мои ответы будут достаточно откровенными или, будучи правдой, порадуют вас.

[indent] Что угодно ожидал Варрик: деликатную попытку выведать, где ныне находятся его геройские и не очень друзья, про его отношения с правильными и неправильными гномами, предложение политического толка, и уже приготовился юлить. Родом из Марки и самоучка (ну, за пределами самой грамоты, которой его мать учила, чтобы он мог зарабатывать деньги, не двигая ящики), он попросту как-то и не думал, что Университет будет учить благородных и не особо детей писать что-то не слишком высокое, зато популярное. Но первым же делом гном обдумал идею и понял, что у неё есть не только смысл, но и воплощение. И просто не осталось времени спрашивать, почему он — в голове разом сложился план, от представления и общего тона общения до примерного порядка лекций и тем — построение повествования на примере историй, темы и архетипы, три акта и рамочная история, предыстории и продолжения. У него даже были идеи, как назвать всё это весело и рассказывать так, чтобы даже юношам, которых их матери заставят посетить курс, было достаточно весело слушать, и как хорошо посмеяться над тем, что всякий раз он сколько-то правил, да нарушал.
[indent] Словом, Варрик заглотил крючок даже без червячка. Он даже пересел и переложил руки с колен на стол, подтягиваясь, хотя устал за день сидеть и ходить и уже просто мечтал о кровати, качнул головой в сторону, ухмыляясь, выдержал паузу, подняв на Селину глаза, и сказал:
[indent] — Несколько недель в году на великолепие Орлея и его Университета у меня непременно найдётся. Но мне понадобится время на подготовку.
[indent] С точки зрения повествования, это был не слишком интересный эпизод, - сразу подумал Варрик. Никакого острого конфликта интересов, крупных препятствий, пикантных деталей, добавляющих персонажу граней. Разве что…
[indent] — Вы сами хотели бы послушать, как я делаю истории, Ваше Величество?

Отредактировано Варрик Тетрас (11-01-2020 20:10:14)

[indent] Приличным дамам положено закатывать глаза и всячески ломаться. Какое счастье, что Варрик Тетрас приличной, и тем более дамой, не был. Он даже маски не прижил, и вообще этой любопытной части этикета орлесианского императорского двора так и не понял, что только добавило к его неудовольствию писаниной, которую он сегодня читал. Ему легче было написать приключенческий роман про пиратов и сокровища или мистический детектив про магов, демонов и древнее странное колдовство, чем это, ну, по крайней мере, без поддержки сведущих во всём местных, и даже тогда он, не имея откровенных друзей среди них, не мог бы ручаться, что его не дурили. Варрик очень не любил, когда его дурили.
[indent] — В таком случае, Ваше Величество, не знаю большей чести, чем вашей воле покориться, — слова на языке гнома щёлкали игривым лукавством. — Я непременно предупрежу, разошлю письма лично, автографы на подвязках, всё, что понадобится.
[indent] Он потёр пальцем веко и пригубил из бокала, искуснейше сплетённого из стекла и драгоценного металла, и добавил:
[indent] — Надеюсь, вы не обидьтесь, если лекции превратятся в фарс или вопросы-ответы по большей части. Я не умею выступать перед аудиторией по бумажке и не разговаривать с ней, сегодняшний вечер был скорее исключением.