[indent] Годами Варрик был уверен, что боги — Создатель, Андрасте, древние эльфы, архидемоновы драконы, титаны, или кто там отвечал в высших материях вообще за него — не создавали его для драк, приключений и драматических моментов, хотя он о них писал с ранних лет, черпая вдохновение из тогда ещё довольно обыденного для него, но не самого спокойного быта. Тем не менее, позднее он обнаружил в своей голове достаточно дури, чтобы протаскаться треть жизни в приключениях с пёстрой компанией из самых чокнутых и задорных ребят.
[indent] Ещё он считал, что, будучи вторым и довольно бестолковым сыном с точки зрения родни, не выпадет на его долю лидерства и подвигов. Он был хорош в том, чтобы утрясать насущные дела, стоя за плечом куда более отважной, ответственной, готовой собрать все мечи в себя, презентабельной геройской фигуры. Капитанский попугай, хихикали они с Изабелой. Может, стоило и правда напроситься к ней попугайчиком, пока здесь не увяз.
[indent] Как гном-наземник, живущий в настоящем, он никогда не чаял, что ему придётся лезть в руины давно почивших королевств, никогда не желал связываться с магией и лириумом, иметь дел с рабами и рабовладельцами, королями и юродивыми, но вот он среди всего этого, опять решает вопросы, в которые не желает лезть, просто потому что больше никто не полезет. Его геройские герои ушли, а жопы, которые надо было прикрывать, только прибавлялись.
[indent] И вот он опять шёл по городу, не опуская руки и не давая сползти с лица благосклонной усмешке, потому что горожане все нового Наместника видеть на улицах привыкли и охотно привечали, тем более, что фигурой он, несмотря на рост, был узнаваемой и заметной. Сменив корону, от которой на лбу и над ушами у него оставались вмятины, на Бьянку, он чувствовал себя хорошо, почти как в прежние лихие времена. Даже в такую редкую, редкую духоту.
[indent] В воздухе ближе к полудню туман до конца, не растворялся и Нижний Город летом, в отсутствие штормов и бриза с моря, превращался в баню. В воздухе густели запахи всего, распаренных тел, грязи, тёплой выпивки, скоро портящегося утреннего улова и дорогущей зелени, дерьма из стоков. Даже документы, особенно декларации из порта, пахли солёным зноем и плывущим воздухом, кожей и деревом тубусов и шкатулок, а не собой, даже в вечерний час, когда быстро уходящее за горы солнце делало жизнь в штиль хоть немного сноснее и быстрее для перегретых голов.
[indent] В эльфинаже, утопленном глубоко среди прочих кварталов, несмотря на близость основных стоков, которых камень не мог полностью скрыть, запах намокшей пыли и грязи превращался в землисто-древесный муск, а единственное в Нижнем городе дерево, Древо народа, или как там его эльфы зовут, давало тень и свежесть.
[indent] «Зацвело лучше в этом году, или мне кажется?» — подумал Варрик, щурясь на играющие среди ветвей ленты, выцветшие и новые. Вопрос эльфов в его городе был одним из множества, что его беспокоили, но он знал, так как читал или лично стал свидетелем правления многих железнохватных и слабосильных владык, что его нужно решать не насилием, а сытостью, довольством и просто хорошей работой. Он сомневался, что семьи садовников Верхнего города, например, будут рваться за зовом Ужасного Волка.
[indent] «Это было на самой поверхности, в его речах, действиях и взгляде, а я вновь всё медлил и отказывался верить. Какой я дурак», — покачал головой Наместник. Ни одно предательство не сравнится с предательством Андерса, который ударил по тому, что было для него даже более ценно и близко, чем кровная семья, но жгло обидой и горечью всё равно. Варрик не хотел вести неприятные разговоры, тем более что они с Мерриль всё же нашли способ снова жить в подобии взаимного доверия и баланса, несмотря на её игры с демонами тогда. Она оставалась верна этому городу, по крайней мере, по привычке или от безысходности, оставшимся в нём друзьям, вещам, воспоминаниям, и это Варрика, если он опять не ошибался в людях, желая думать о них лучшее при мыслях о худшем, устраивало. Но у них был открытый вопрос: восстановленный Мерриль элювиан.
[indent] Поправив ремень с Бьянкой на спине, который врезался сквозь промокшую насквозь рубашку, не Наместник — старый друг — постучал как старый друг в знакомую дверь, надеясь, что Маргаритка здесь хотя бы потому, что босяком ходить по раскалённым каменным улицам в полдень будет неудобно, и до заката в гетто всё-таки приятная тишина, пока большинство жителей работает.

[indent] — Нет, Маргаритка, ну что ты! Только успел осмотреться и спросить у ребят, — кивнул в сторону кидающих кости ка разбитой плите эльфят Варрик.
[indent] За двадцать-то с лишним минут. Он вкинул парням по монете за беспокойство, когда понял, что сказать, куда точно и каким путём ушла их номинальная староста, они не могут, потому что Мерриль умела потерять даже своих преследователей. Это был особый дар.
[indent] — Надеюсь, у вас с водой из колодца проблем нет? Умираю от жажды.

[indent] Внутри было прохладно и пахло бумагой, старым деревом и чем-то ещё землисто-растительным. Может быть, здесь по ночам было почти возможно спать. Варрик снял с плеча Бьянку, бережливо усадив у стола прежде себя, как полагалось обхаживать благородную сэру, и опустился сам, влажные ладони упёрты в бёдра, локти вверх, взгляд ищущий по столешнице. Когда в этом доме на ней лежал хлеб или вообще что-то связанное с трапезой для дорогих гостей? Да, наверное, никогда, чаще книги, или любая другая работа, которой занимала Мерриль себя.
[indent] — Я скроюсь у тебя от Брана на пару часов, хорошо? Дозорные уже оплачены, но ты, если постучит — меня не видела, ага? — гном подмигнул, а потом, хлопнув и потерев ладони, выбрал первую случайную тему для дружеского разговора:
[indent] — У тебя ещё то жуткое зеркальце?